Родился 23 мая 1924 года. До войны окончил 3 класса школы № 9. Больше нигде не обучался, так как находился дома с больной матерью.
Узнал о начале войны 22 июня 1941 года по радио.
Начал участвовать в боевых действиях: по призыву август 1942 года
Дата прибытия в пункт формирования соединения: 24 августа 1942 года.
Место формирования соединения: г. Ярославль.
Начинал в воинском звании: рядовой на воинской должности солдат в составе 8 мостового отдельного железнодорожного батальона под командованием полковника Скала.
Боевой путь проходил: Калининская область (осень – зима 1942 г.), Литва, Латвия (1944 г.), форсирование р. Неман (1944 г.), Тильзит (1944 г.), Кенигсберг (январь 1945 г.).
Освобождал: г. Ржев (осень 1942 г.) — Калининский фронт, г. Тильзит ( 1944 г.) — 3-й Белорусский фронт, г. Кенигсберг (январь 1945 г.) – 2-й Белорусский фронт.
Войну закончил под Кенигсбергом в 1945 году рядовым в составе 8 мостового отдельного железнодорожного батальона под командованием полковника Скала.
Ранения: контузия – осень 1942 г., лечения в госпитале не проходил. Ранение в бедро – 1945 год под Кенигсбергом; ранение лёгкое, лечения в госпитале не проходил.
Возвращение с войны: в 1945 году после завершения войны с Германией был отправлен в составе 8 мостового отдельного железнодорожного батальона на Урал для заготовки шпал; затем вернулся в Германию для восстановления разрушенных железнодорожных мостов.
Демобилизовался в марте 1949 года.
Место отбытия – г. Тильзит (Восточная Пруссия)
Место прибытия – Рыбинск.
Трудоустроен – судостроительный завод имени Володарского, деревообрабатывающий цех, разнорабочий (плотник, маляр).
Имеет награды:
Медаль «За взятие Кенигсберга» – июнь 1945 г.
При охране железнодорожного моста заметил двух немецких разведчиков и доложил об этом по рации начальнику караула. По его докладу немцы были обезоружены и взяты в плен. За отличное несение караульной службы был представлен к награде.
Орден Отечественной войны 2-й степени
Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг»
Медаль «20 лет Победы 1945-1965 гг.»
Медаль «25 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Медаль «50 лет Вооружённых сил СССР»
Медаль «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Медаль «30 лет Советской Армии и Флота 1918 – 1948 гг.»
Знак «Участник войны 30 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Медаль «60 лет Вооружённых сил СССР»
Медаль Георгия Жукова 1896-1996
Медаль «70 лет Вооружённых сил»
Медаль «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Значок фронтовика 1941-1945
Медаль «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
В войне погибли родственники:
Панков Иван Иванович – муж родной сестры, погиб 13 мая 1945 года под Кенигсбергом.
Гущин Владимир Иванович – родной брат жены, погиб в Литве 1941 году.
Остались живы родственники:
Сенькин Сергей Иванович – родной брат, служил в Морфлоте
Сенькин Леонид Иванович – родной брат, служил в кавалерии, после войны остался на сверхсрочной службе, полковник в отставке.
Другие публикации о ветеране: Рыбинск и рыбинцы в годы войны.
Воспоминания о войне.
Я родился и вырос на Слипе. Семья у нас была большая: 5 сыновей и 2 дочери. Отец умер рано, когда мне было всего 5 лет. Нас воспитывала одна мать, которая была очень больна. Она почти не ходила. Поэтому мне пришлось уйти из школы и помогать матери по хозяйству.
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Двое старших братьев ушли на фронт. Еще у двоих братьев была бронь, так как они работали на Павловском заводе № 26. Мне было в то время 17 лет, я тоже работал на заводе маляром.
Немецкие войска всё ближе и ближе подходили к Москве. Вскоре стали бомбить и наш город. Немцы бомбили все важные объекты: ГЭС, заводы, нефтебазу в Копаево, мельницы, а также жилые районы. Однажды немецкий самолет пролетал и над нашей улицей. Мать и сёстры спрятались в доме, в подвале. А я стоял на улице у калитки. Самолёт пролетел низко-низко и выпустил по мне пулемётную очередь. Пули чудом не задели меня и врезались в стоящий рядом столб.
Осенью 1941 года наш завод стали эвакуировать в Уфу. В эвакуацию посылали в первую очередь рабочих, маляров, плотников, штукатуров для отделки бараков, в которых должны были жить рабочие. Я уехал одним из первых, а следом за мной отправились в Уфу и двое старших братьев. Мать и сёстры отказались ехать в эвакуацию в Уфу. Я был очень привязан к матери, очень жалел её, я не мог бросить её в это трудное время. Поэтому я вернулся в Рыбинск. Начал работать на судостроительном заводе.
24 августа 1942 года из военкомата принесли повестку в армию. Повестку принесли на завод в 10 часов утра, а в 12 часов мне необходимо было явиться в военкомат. Начальник цеха Александр Михайлович Матятин просил меня остаться до 12 часов, чтобы работники цеха могли меня торжественно проводить на фронт. Но я отправился домой, чтобы попрощаться с семьей. Мать собрала котомку и долго плакала, провожая меня. С нашей улицы вместе со мной в этот день ушли в военкомат 6 человек.
Мы прибыли в военкомат, а оттуда на вокзал, где нас погрузили в вагоны, в которых раньше возили скот и отправили в Ярославль.
В этот же день мы прошли комиссию, все были признаны годными к несению службы. На другой день мы приняли присягу, получили американские автоматы с 10 патронами и сухой паек на 5 суток. Я попал в 8–й мостовой отдельный железнодорожный батальон. В этот же день нас отправили на Калининский фронт.
Когда мы приехали к месту назначения и вышли из вагонов, все были в ужасе от увиденного. Вся земля вокруг была покрыта телами убитых людей. Среди них были не только солдаты, но и мирные жители: женщины, старики, дети. Мы стали осматривать тела, и обнаружили среди мертвых 5 человек живых. Но при этом наш взвод, которым командовал Павел Николаевич Рубцов отошел немного в сторону. Вдруг мы услышали сзади окрик: «Стой! Стрелять будем!». Обернувшись, мы увидели несколько немецких солдат, нацеливших на нас автоматы. Один из них, хорошо говоривший по-русски, продолжал кричать в наш адрес: «Русским – капут! Москва в наших руках. Сдавайтесь в плен! Оружие складывайте в левую сторону, а сами – отходите в правую с поднятыми руками».
Я не хотел сдаваться в плен в первый же день службы. Ведь я только что принял присягу, где говорил, что буду сражаться с врагом до последней капли крови и последнюю пулю приберегу для себя. Я крикнул своим товарищам: «Вперёд! В атаку!» и бросился на немца. К счастью, у них не оказалось патронов, они хотели взять нас на испуг. Завязался рукопашный бой. Все немцы были убиты. Я получил в этом бою легкое ранение: немец прикладом ружья пробил мне голову.
Затем мы отправились к Ржеву. Над нами постоянно летали самолёты-разведчики и сбрасывали листовки. В этих листовках были такие слова: «Мы Москву бомбить не будем, Рыбинск тоже обойдём, русских девушек полюбим, по Москве гулять пойдем!».
Со своим батальоном я прошел всю Калининскую область, освобождал города Ржев и Великие Луки. Однажды, двигаясь по путям, мы услышали длинные и частые сигналы поезда. Мы сразу поняли, что случилась какая-то беда. И действительно, железнодорожный мост был взорван, дорога поезду закрыта. Чтобы его восстановить, нужно было достать пиломатериал. Это задание поручили мне. Недалеко от железнодорожных путей находилась деревня Скново. Вся деревня была в руинах, уцелели лишь два дома. Правда, посередине деревни лежали новые, хорошие бревна. Их как будто специально подготовили для того, чтобы рубить дом. Вдруг я увидел вдалеке 4 человек. Спрятавшись за развалинами домов, я стал подбираться к ним ближе и увидел такую картину. Впереди шли женщина и маленькая девочка, а позади них два немца. Один из немцев постоянно толкал женщину в спину. Я дал себе наказ, во что бы то ни стало освободить этих людей из плена. Подойдя к ним ближе, я дважды выстрелил по немцам. Они взмахнули руками и упали на землю. Упала и женщина. А девочка стремглав побежала к руинам домов. Я стал её искать, звать, но никто не откликался. На душе у меня было неспокойно. Тогда я решил вернуться к одному из уцелевших домов. А там моим глазам предстала страшная картина – у порога лежали четверо убитых жителей этой деревни. Постояв немного на пороге, я открыл дверь и вошел в дом. В комнате сидел старик, уткнувшись лицом в стол. Я крикнул «Встать! Руки вверх!». Но старик не шелохнулся. Я подошел к столу, поднял его за шиворот и спросил, есть ли кто-нибудь еще в доме. Старик не сказал мне ни слова. Я стал осматривать комнаты, открыл подполье, заглянул и туда. В доме никого не было. Только я хотел выйти, как вдруг услышал, что кто-то еле сдерживает кашель. Звук раздавался со стороны печки. Оглядев печь, я увидел, что в узкую щель между стеной и печью забилась та самая девочка, которую я спас от немцев. Я стал её выводить оттуда, но она вырывалась, плакала, пинала меня ногами и все кричала: «Бабушка! Бабушка!». Я вывел её в комнату, встал перед ней на колени, обнял, а потом достал из вещмешка сахар, сливочное масло, хлеб и накормил девочку. Старик же за столом не шелохнулся. Я отрезал полбуханки хлеба и положил перед ним на стол. Тут прибежала в дом женщина, которую вели немцы. Она оказалась бабушкой этой девочки, а старик – её дедушкой. Она сказала внучке: «Кушай деточка, русский солдат ничего тебе не сделает!». Женщина рассказала, что здесь шли бои, а когда немцы стали отступать, то поубивали многих жителей деревни. Ворвавшись к ним в дом, немцы побили деда прикладами и приказали сидеть за столом, не поднимая головы и молчать, иначе убьют. С того момента старик был, словно в трансе. Ее же с внучкой немцы куда-то повели. Я спросил, остались ли в деревни еще живые. Женщина неуверенно покачала головой. Тогда я вышел на улицу и стал кричать: «Выходите, русские в деревне!». Из-за развалин домов на мой крик вышло 9 человек: 5 мужчин и 4 женщины. Все они были пожилого возраста. Я сказал, что мне нужна их помощь. Немцы взорвали мост и железнодорожные пути. Их надо восстановить. Для этого необходимо привести к железной дороге бревна. Жители деревни согласились помочь. Мужики таскали бревна на плечах, а женщины волоком. Вскоре мост был восстановлен. И составы могли идти дальше на фронт.
Пришёл черёд и нам покидать деревеньку. Узнав об этом, семья девочки пришла меня провожать. Девочка сидела у меня на руках, обнимала, просила, чтобы я остался с ними. Потом ко мне подошла старушка, обняла и перекрестила меня. Затем она вынула из сумки большой каравай хлеба и протянула его мне со словами: «Это, тебе, сынок. Ступай с Богом». Мне было приятно и радостно слышать эти слова. Подошел ко мне и старик. Он сказал мне на прощанье:
— Добрый ты, солдат. Бог таких любит. Он спасёт тебя.
— А разве есть Бог? – спросил я.
— Есть, только мы его не видим, — отвечал старик.
— Прощайте, — сказал я старику и всей его семье.
— С Богом, — ещё раз произнес старик, а потом добавил. – Не бойся, солдат, ты останешься жив. Бог таких людей, как ты любит».
Подали 3 вагона, и мы отправились дальше на фронт. По пути нас постоянно бомбили немецкие самолеты. Однажды наш состав оказался в ловушке. Немцы разбили пути впереди и позади состава и стали нас прицельно бомбить. Мы побежали в лес, надеясь спрятаться там. Однако и с той и с другой стороны путей были болота. Пять суток мы отсиживались в болотах без еды и не имея возможности согреться. Как только мы разводили костер, чтобы просушить одежду, прилетали самолеты и начинали бомбить. Затем мы стали выбираться из болот, надеясь прорваться из окружения. Однажды мы набрели на старый охотничий домик в лесу. Он был без крыши, но стены были целы. Кто-то крикнул «За мной!» и большая часть солдат побежали в этот домик. Однако немецкий летчик, пролетавший над лесом, заметил это, развернулся и бросил бомбу прямо в этот домик. Домик разлетелся в щепки. Все, кто уже находился в нем, погибли. Когда началась бомбежка, я бросился на землю. Одна из бомб упала рядом со мной. Взрывной волной меня подбросило вверх, а затем откинуло в сторону и завалило землей. Я не знаю, сколько пролежал без сознания. Когда очнулся, стал выбираться из-под завала и схватился руками за провода от линии электропередач. Провода были под напряжением, и я получил сильный ожог. Двое солдат из нашего батальона заметили, что земля шевелиться, и откопали меня. Я увидел страшную картину вокруг: мертвые, раненые, без рук, без ног, вокруг кровь. Мы собрали мертвых, похоронили их в общей могиле, написав на фанерке их фамилии. Раненых же отнесли в вагоны и стали ждать подкрепления. Несмотря на то, что получил контузию, я отказался ехать в госпиталь. Когда подошло подкрепление, мы отправились дальше пешком. Шли мы прямо по рельсам, так как пути были заминированы. Встанешь на шпалы – взлетишь на воздух.
Мы вышли на соединение с нашими войсками, прошли с боями Литву и Латвию. На железнодорожном мосту через реку Неман я принял 2-й рукопашный бой. Мне пришлось сражаться одному против 3-х немцев. Двоих я свалил в воду сразу же, а вот третий потянул меня за собой. Я стал бороться с ним в воде и, ударив по голове прикладом, утопил и его.
Переправившись через Неман, мы оказались в немецком городе Тильзит. В Тильзите наш батальон присоединили к 184 стрелковому полку в составе 3-го Белорусского фронта, которым командовали маршал А.М. Василевский, а затем генерал армии И.Х. Баграмян. Мы получили приказ идти на Кенигсберг. Наш путь к Кенигсбергу шел через лес. Там мы обнаружили 2 немецких склада с боеприпасами и землянку. Мы поселились в этой землянке и отправились на разведку к мосту через озеро. В результате разведки было обнаружено, что мост заминирован, везде были установлены толовые шашки. Немцы ждали такого момента, когда наш поезд взойдет на мост, чтобы его взорвать. Однажды, когда я стоял в карауле, я услышал треск сучьев. Внизу вдоль железной дороги шла проезжая часть. Затаившись в кустах, я всмотрелся и увидел 2 немецких разведчиков, которые ползли в сторону железнодорожного моста. Им наверняка было дано задание взорвать мост, чтобы помешать нашим войскам перебросить под Кенигсберг вооружение и пополнение. Увидев немцев, я сообщил по рации начальнику караула. Вскоре оба немцы были обезоружены и взяты в плен.
Через 2 дня, когда я вновь нес караульную службу, увидел, как по путям идет человек. Я вскрикнул: «Стой, кто идет!». Человек продолжал идти прямо на меня. Я сделал 2 предупредительных выстрела, как и полагается в этих случаях. Услыхав выстрелы, вышел начальник караула и приказал мне пропустить человека через мост. Оказывается, это был командир полка. Он подошел ко мне и спросил: «Солдат! Сколько лет вы служите в армии?». Я сделал 2 шага назад и говорю ему: «Товарищ полковник! Не отвлекайте меня от служебных обязанностей. Слушай мою команду! Кругом шагом марш!». Полковник с начальником караула выполнили мою команду, и ушли в землянку. Время караула еще не вышло, смотрю, идут ко мне полковник и начальник караула. «Ну все, — думаю, — влип». Начальник караула подошел ко мне и приказал сдать пост. Только я сдал пост и поставил оружие в пирамиду, как слышу приказ выстроиться всему караулу рядом с землянкой. Мы построились. Полковник скомандовал: «Красноармеец Сенькин, 2 шага вперед. За отличное несение караульной службы, красноармейца Бориса Ивановича Сенькина представить к награде, а по окончании войны отправить в отпуск на родину. Вот так я получил свою первую награду – медаль за взятие Кенигсберга.
В Кенигсберге местные жители встречали русских солдат дружелюбно. Одна молодая женщина принесла им таз с красными яблоками, помидорами и огурцами, чтобы угостить русских. Она кормила их и гладила по голове.
В 1945 году после завершения войны с Германией наш батальон был отправлен на Урал для заготовки шпал. Через несколько месяцев мы вернулись в Германию для восстановления разрушенных железнодорожных мостов. Домой я вернулся лишь в марте 1949 года, отслужив 7 лет.
С тех пор прошло уже 65 лет. Когда я вспоминаю о войне, у меня из глаз текут слезы. Я сам себе не верю, что чудом остался жив. Сегодня я дал себе наказ, что обязательно доживу до 65–летия Победы.